Владимир Иванович Котов, артиллерист Научного полка
Владимир Иванович Котов почти 50 лет — с 1956 по 1991 гг. — проработал в НГТУ НЭТИ преподавателем на кафедре инженерной графики. Военная доблесть Владимира Ивановича отмечена орденами Красной Звезды, Александра Невского, Отечественной войны II степени и медалями. Сам он рассказывал о боевом пути очень просто.
«В январе 1944 г. я, Владимир Иванович Котов, в то время 22-летний лейтенант, командир 1 батареи 941-го артиллерийского полка 372-й стрелковой Сибирской дивизии, участвовал в боях по освобождению Новгорода. Здесь волею случая стал владельцем отличных наручных швейцарских часов. На фронте, да еще на передовой, наручные часы были редкостью, мечтою.
Я в то время воевал на Волховском фронте, который простирался от Ладожского озера, лежащего северо-восточнее Ленинграда, до Новгорода. На участке от Ленинграда до Новгорода нам противостояла группа армий «Север», численностью немногим меньше миллиона, это была одна из наиболее мощных гитлеровских группировок. На всем протяжении участка немцы создали сильные оборонительные позиции с железобетонными дотами, массой дзотов и блиндажей, системой проволочных заграждений и минных полей. Земля на нейтральной полосе была изрыта воронками, усеяна осколками и нашпигована минами.
Зимой 1944 г. верховное главнокомандование Красной Армии планировало совместными усилиями Ленинградского и Волховского фронтов окончательно очистить от немцев Ленинградскую область и восстановить движение по железной дороге Москва—Ленинград.
Первым этапом стало освобождение Новгорода. На это отводилось 6 дней. 14 января Волховский фронт под командованием генерала армии К.А. Мерецкова после тщательной трехмесячной подготовки перешел в наступление. В 10:30, после полуторачасовой артиллерийской подготовки, танки и пехота 59-й армии прорвали оборону противника севернее Новгорода и к утру 15 января перерезали железную дорогу Новгород—Чудово. Чтобы взять Новгород в кольцо, в ночь на 15 января под прикрытием темноты в метель лыжные батальоны 58-й отдельной бригады, пройдя по льду озера Ильмень несколько десятков километров, захватили на западном берегу, южнее Новгорода, 13 деревень, создав плацдарм. Затем в бой была двинута наша 372-я дивизия.
Внезапная оттепель, необычная для января, превратила и без того труднопроходимые, поросшие кустами кочковатые ледяные поля болот в грязное месиво. Танки вязли в грязи, пушки приходилось тащить на руках, под колеса машин подкладывали охапки хвороста. Проваливаясь по колено в ледяную кашу, люди толкали автомашины и тянули их при помощи канатов. Работать приходилось под огнем противника. Все это требовало от мокрых, усталых, сутками не спавших бойцов нечеловеческого напряжения. За три дня, медленно продвигаясь, наши войска охватили Новгород с юга и севера. Чтобы замкнуть кольцо, нужно было как можно быстрее перерезать последнюю оставшуюся у немцев железную дорогу, с запада соединяющую Новгород с Лугой.
Командование поручило партизанам до подхода наших войск захватить и удержать одну из железнодорожных станций. В ночь на 18 января партизанская бригада захватила небольшой разъезд в 10 километрах западнее Новгорода. Партизаны, используя придорожные кюветы и ямы, отрыли траншеи и заняли круговую оборону. Днем гитлеровцы предприняли около десяти бешеных атак, поддержанных бомбовыми ударами и артиллерийскими обстрелами, от которых партизаны несли большие потери. У партизан не было артиллерии, иссякли боеприпасы, и к вечеру они уже с трудом удерживали свои позиции. Спасало то, что заболоченная низина по обе стороны железнодорожной насыпи не позволяла немцам применить танки.
Пехотный полк 372-й дивизии, усиленный нашим артиллерийским дивизионом, спешивший на соединение с партизанами, застрял в болоте в шести километрах южнее разъезда. Создалось критическое положение, нужно было срочно помочь партизанам людьми, артиллерийским огнем и боеприпасами. По приказу командира полка из наиболее выносливых солдат и офицеров был сформирован большой отряд, в который как артиллерист вошел и я со своими радистами. В ночь на 19 января мы, тяжело нагруженные патронами и гранатами, скрытно, по лощинам, сумели пробраться к партизанам.
Я немедленно подготовил по карте исходные данные для ведения артиллерийского огня, передал их на огневые позиции дивизиона, и на рассвете три батареи создали перед нашими траншеями огневой вал для отражения немецких атак. Утром к немцам подошло подкрепление: бронепоезд и платформы с солдатами войск «СС». С запада прибыла группа немецких бомбардировщиков. Выстроившись по кругу, они начали бомбить, заходя над нами по нескольку раз. Немецкая артиллерия и пушки бронепоезда открыли огонь по нашим позициям. Бомбы и снаряды взметали фонтаны земли. С визгом разлетались осколки, ослепляло пламя. Не успели оглушенные взрывами, засыпанные землей бойцы прийти в себя после артиллерийского налета, как несколько цепей пьяных эсэсовцев, бросая на ходу гранаты, пошли на нас в атаку. Я вызвал артиллерийский огонь по прострелянному ранее рубежу. Перед фашистами встал огневой вал, стена разрывов. Атака была отбита, но затишье длилось недолго, вскоре все повторилось. До наступления темноты было еще одиннадцать атак. Мы выстояли, потеряв больше половины бойцов убитыми и ранеными, в живых осталось всего около сорока человек. Выстояли, и важнейшую роль в этом сыграла наша артиллерия, огнем которой я управлял по радио. От сильнейшего нервного напряжения я в этот день поседел.
Последняя атака была особенно ожесточенной, фашисты рвались сквозь огонь напролом, некоторым из них удалось подойти к нашим траншеям вплотную, и они падали, расстреливаемые нашими бойцами в упор. Я застрелил подбежавшего к траншее немецкого офицера. Выронив пистолет, немец упал на бруствер и протянул вниз ко мне руки, его пальцы с силой сжались в кулаки, так что побелели суставы, в предсмертном усилии он пытался схватить меня за горло. Когда бой закончился, и немцы были отброшены, в наступившей тишине я услышал тихое тиканье и, увидев под ногами, на дне траншеи, светящийся циферблат, поднял часы с лопнувшим ремешком, которые, вероятно, свалились с руки убитого мною офицера.
Утром 20 января к разъезду с юга и с севера подошли наши части. Кольцо вокруг Новгорода окончательно сомкнулось. Немцы уже больше не пытались выбить нас с разъезда, а к середине дня мы узнали, что Новгород взят нашими войсками. Враг потерял здесь семнадцать тысяч человек.
Город был разрушен, жители угнаны, всюду громоздились груды битого кирпича. Во всем Новгороде уцелело лишь несколько десятков зданий. Величайшие памятники древности были взорваны. От многих зданий и церквей остались лишь остовы. Софийский собор был разграблен, золото купола ободрано, городской сад сожжен. Знаменитый памятник тысячелетия России, сооруженный в Новгороде в 1862 г., был распилен на куски для переплавки. Немцы не успели его вывезти и в сугробах лежали бронзовые изваяния Александра Невского, Петра I и А.В. Суворова.
Наша 372-я стрелковая Сибирская дивизия, как и ряд других соединений, отличившихся в бою, стала называться Новгородской.
Эти трофейные часы я носил до 1956 г., позднее отдал их в музей. Потом мы узнали, что партия таких часов была закуплена Германией в Швейцарии для награждения офицеров войск «СС».
Материал подготовлен на основе книг:
Навстречу 60-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне: воспоминания о войне сотрудников НГТУ - участников боевых действий, тружеников тыла, блокадников // Составитель Колмакова Э. Н. Новосибирск: Новосибирский государственный технический университет. 2004. — 80 с.
Ветеранская организация и ветераны НЭТИ-НГТУ. — Новосибирск: НГТУ, 2017.